– Красивая, – сказал Император.

Пойндекс быстро вышел из комнаты, однако прежде, чем дверь за ним захлопнулась, он услышал отчаянный крик Эври.

Глава 13

Кал'гата, сэр Танжери, пронзительно свистнул, нарушив долгое молчание, которое повисло в комнате, пока он обдумывал слова сэра Эку. Свист означал удивление и заинтересованность.

– Я понимаю, – заговорило существо, – почему вы так тщательно подбирали слова. Ведь то, что вы сказали, очень легко неправильно понять. Вашу речь можно расценить как очень тонкую попытку выяснить, испытывают ли кал'гаты недовольство Империей в том виде, в каком она возродилась после возвращения Императора.

– К счастью, – подхватил Эку, – я знал, что обращаюсь, к существу, наделенному высокоразвитым интеллектом, поэтому и не боялся быть неправильно понятым.

Танжери снова свистнул, а Эку помахал в воздухе усиками, показывая собеседнику, что он в восторге от изысканного обмена репликами, продолжавшегося вот уже два земных часа. Эку иногда жалел, что все занятия, которые стимулировали его интеллект – исторический анализ или любимая игра людей го, – наводили на Танжери такую скуку, что его черно-белый мех вставал дыбом; а любимые занятия Танжери – сложнейшие топологические уравнения и создание карт Вселенной, содержащих дополнительное, искусственное восьмое или девятое измерение, – Эку рассматривал как интеллектуальную мастурбацию.

Общий интерес у них был один – тонкости дипломатических приемов. Однако каждый из них знал, что на самом деле это всего лишь дружеская беседа: в "настоящем" соревновании никакой борьбы не будет.

Причина, по которой Империя предпочитала дипломатов манаби, заключалась в их пацифизме и неизменном нейтралитете. Увидев выгоду для своего народа в том, чтобы принять чью-нибудь сторону, кал'гаты, ни секунды не сомневаясь, именно так и поступали, даже если при этом приходилось пролить моря крови.

– Если я правильно понял то, что вы сказали некоторое время назад, – продолжал Танжери, – был упомянут человек по имени Стэн. Кроме того, мне кажется, вы считаете, будто его легкомысленный и бесполезный жест, заключающийся в размахивании интимными частями тела перед носом Императора, имел самые серьезные цели.

– Вы почти правильно поняли то, что я сказал, – проговорил сэр Эку. – Прошу вас, продолжайте.

– Очень романтично. Одно существо против целой Империи. На первый взгляд создается именно такое впечатление. А знаете, я произвел собственный анализ данных, которые вы любезно послали мне по секретным каналам. Я имею в виду данные об описываемой вами забавной ситуации, в которой, с вашей точки зрения. Империя сама себя губит. Вы обладаете редким талантом синтезировать вымысел.

Оба знали, что самоубийственное падение Империи вовсе не вымысел.

– Как я уже говорил, воспользовавшись вашими данными, я сделал кое-какие выводы. Исключительно в духе интеллектуальных упражнений, которые создали вы. Если хотите, я представлю на ваш суд один отрывок. Коротко скажу только, что при определенных условиях, естественно указанных мной, одно существо – вроде человека, который находится в данный момент вне закона, – вполне в состоянии поколебать устои целой Империи. Если Империя не сумеет ответить правильно на этот небольшой кризис, можно предположить, что возникнет более серьезная ситуация, которая охватит большую территорию. Далее последуют колебания, и если они будут продолжаться некоторое время, вся система может зайти в тупик или – при достаточно благоприятных обстоятельствах – будет полностью разрушена. Очень интересно.

Танжери замолчал и принялся поглаживать щупальцем длинные лицевые сенсоры, а потом уселся на хвост – толстый, мохнатый, черно-белый трипод. В таком положении при необходимости он мог просидеть несколько часов, а то и целые дни.

– Действительно, любопытно, – согласился Эку. – И я бы с удовольствием изучил ваши выкладки. Исключительно ради интеллектуального развлечения, конечно. Но вы упомянули еще кое о чем – возможно, я неправильно вас понял.

– Приношу вам мои искренние извинения. Я становлюсь старше и начинаю страдать многословием, а иногда в моих речах даже появляются неточности.

– Нет, – возразил Эку. – Вы высказались совершенно четко. Просто меня заинтересовало, что именно вы имели в виду под "определенными условиями".

– Тут речь может идти сразу о нескольких факторах, – хладнокровно ответил Танжери. – Самым замечательным из них является вопрос о том, сумел ли заключить вышеупомянутый Стэн тайный союз с некой расой, которая, когда дело доходит до большой политики, обычно сохраняет или по крайней мере пытается сохранять нейтралитет.

– Что? – переспросил Эку. Неужели Танжери хочет удостовериться в том, что манаби приняли сторону Стэна? Нет. Вряд ли он будет гордиться собой, если сумеет установить то, что и так очевидно – Эку разве что не поднял флаг с боевыми цветами Стэна над своими бастионами.

– Да. А еще я представил себе другую многочисленную расу. Довольно воинственную.

Сэр Эку молча парил в воздухе.

– Раса, которая сохраняла верность Императору во время таанской войны, но при Тайном Совете придерживалась холодного нейтралитета.

Вот оно! Именно за этим сэр Эку и предпринял такое далекое и опасное путешествие.

– М-м-м, – сказал он. – Возможно, к вашим словам следует добавить, что эта гипотетическая раса после возвращения Императора практически не была вознаграждена за свою верность – по той причине, что созвездия, которые находились под ее контролем, какими бы многочисленными они ни были, находились довольно далеко от сердца Империи?

– Их более двухсот пятидесяти, этих созвездий. – Сэр Танжери пронзительно свистнул, и с дипломатическими увертками было покончено. – Многие представители нашего народа, пользующиеся огромным уважением среди своих сограждан, были убиты Тайным Советом. А во время таанской войны погибло около двух миллионов кал'гат. Теперь же о нас забыли. Количество АМ-2 сильно ограничено. Если бы в качестве горючего для космических кораблей можно было использовать дерево, мы бы уже давно рассмотрели эту возможность. Да, – продолжал Танжери, – Император забрал себе ключи от огромной системы и не пускает нас туда. Кал'гаты больше не пойдут рядом с Императором по одной дороге. Войдите в контакт со Стэном. Расскажите ему о нашем разговоре. Для того чтобы принять участие в войне, нам не хватает только АМ-2. Спросите, что ему нужно – корабли, солдаты, фабрики? Все что угодно. Кал'гаты приняли решение. Даже если мы ошиблись и восстание Стэна будет подавлено, а часть Империи впадет в варварство, это все равно будет лучше, чем абсолютный хаос, в который нас неизбежно ввергнет Император. Скажите Стэну и об этом тоже.

"Двести пятьдесят созвездий – звучит совсем неплохо, – подумал Эку, когда вернулся на свой корабль, чтобы отдохнуть и подготовиться к банкету, который должен был состояться на следующий день. – Однако с точки зрения бескрайней Империи, включающей в себя многие галактики, это так, мелочь. И все же начало положено".

Эку подлетел к полке в стене – свободно парящие манаби называют такое приспособление письменным столом – и принялся просматривать бумаги, доставленные курьерским кораблем во время переговоров с Танжери.

Будучи существом дисциплинированным, Эку сначала взялся за официальные документы, но его внимание было приковано к небольшой стопке личных писем – послания от коллег, друзей и одной из его бывших любовниц. И еще что-то. Мерцающее.

Невыносимо. Щупальце протянулось вперед и коснулось странного предмета. Микрофиша заискрилась калейдоскопом красок, разные цвета волнами поплыли по ее поверхности.

Коммерческое предложение. Мог бы и догадаться. Вот только как им удалось узнать его личный почтовый код? Сэр Эку присмотрелся повнимательнее.

Обратный код написан вручную. Марр и Сенн? Эку задумался и довольно быстро вспомнил. Бывшие поставщики Императорского Двора. Сэр Эку относился к ним с симпатией. Он, как и все, кто знал двух однополых любовников, которые никогда не расставались, был очарован милченами. Сэр Эку познакомился с ними на официальном банкете и был поражен, что они не только побеспокоились о том, чтобы найти и синтезировать любимую еду манаби, но еще и постарались выяснить – Эку не знал, как им это удалось, – какие блюда он любит больше всего. Кроме того, его несколько раз приглашали на вечеринки в знаменитую "башню света" – так назывался дом милченов, расположенный на окраине Прайма.